Эзотерика * Aquarius-eso.ru

Новости, статьи

НЕБЕСНАЯ ГЕОГРАФИЯ

Что же такое «Роза Мира», о чём эта странная русская книга, какие дали познания она открывает, куда ведёт и от чего уводит? – ответить на эти вопросы, значит подвести черту, приблизиться к итогу, осмыслению всей жизни и творчества Даниила Андреева. Итогу – и потому что эта книга последняя, законченная неза­долго до смерти, и потому что она потребовала слиш­ком многого, определила судьбу и за неё заплачено жизнью.

 Тюрьма, напряженнейшая работа, подорвав­шая и физические, и душевные силы, перенесенный в тюрьме инфаркт, который он в письмах, не желая тревожить близких, называл «гриппком», и ранний уход – вот истинная цена и «Розы Мира», и «Желез­ной мистерии». Об этом мы не раз говорили с Аллой Александровной (женой Д.А.) – ей это ясно, как никому другому: «Я думаю, что инфаркт, перенесенный им в 1954 году и приведший к ранней смерти (в 1959-м), был следс­твием этих состояний, был платой человеческой пло­ти за те знания, которые ему открылись».

Да, на её глазах он прожил большую часть жизни, на её руках умер и ей отдал завершенную рукопись: «хранить, пока жива». Ради чего, спрашивается?

Если это мученичество, то у него должна быть цель, а мы знаем, что в духовном смысле мученичес­тво оправдано лишь одной, высшей целью – служе­нием Богу, истине и ближнему своему. Так не будем же слепы и не побоимся увидеть в жизни этого че­ловека пример такого служения. Да, он не святой, не подвижник, не преподобный Серафим Саровский, а московский поэт, литератор, интеллигент Даниил Андреев, арестованный, осужденный на двадцать пять лет (временная отмена смертного приговора спасла жизнь и ему, и Алле Александровне) и посаженный во Владимирскую тюрьму. Но – не побоимся, отва­жимся, дерзнем – вдруг не ошибемся? «Дух дышит, где хочет», – написано в Евангелии, и в каждую исто­рическую эпоху, мы это тоже знаем, Дух заново фор­мует Своё вместилище: покидая старые формы, об­ретает новые. И что, если на этот раз Его благодать снизошла не на завербованного НКВД священника, а на заключенного в тюрьму поэта?! Возможно ли та­кое?! Возможно – если действительно не мы хотим, а Дух хочет…

К тому же под конец жизни Даниил Леонидович явно достиг той степени нравственной высоты, душевного очищения, которую сам же определил как праведность. Праведником считали его и те, кто близко знал…

«Смотри, Иов!» – говорит Бог, распахивая перед Иовом необозримые, скрытые от людского глаза миры и показывает ему таких чудовищ, как Бегемот и Левиафан. И не так ли сказано Даниилу: «Смотри!»? Сравнение с Иовом оправдано не только потому, что Иов страдалец, мученик, лишенный всего самого до­рогого в жизни, сыновей и дочерей, и заключенный в узы страшной болезни – проказы, но и потому, что он не священник и не левит, не служит в скинии или храме и не тот, кто признан пророком, и в то же вре­мя ему – открыто… Именно ему.

Вот и Даниил Андреев не монах, принявший пост­риг по православному чину, не затворник в скиту и по­этому не тайнозритель, как на церковном языке имену­ется приобщение к высшим тайнам бытия и истории. И в то же время – тайнозритель, поскольку тоже приобщен, хотя это приобщение требует какого-то иного, своего, особого языка и чина.

Всеми бесчисленными дорожками, тропинками, потайными ходами «Роза Мира» ведет к Христу, Сыну Божьему, Планетарному Логосу, Спасителю челове­чества. А уводит ото всего, что затемняет Его пресветлый, солнечный Лик, от суеверий, предрассудков, человеческих заблуждений и духовного невежества. Ради этого и тюрьма была принята как пустынька, как уединенная келья, как затвор добровольный – с уми­ленной благодарностью судьбе. Ради этого же на тю­ремных нарах и переживались состояния высших про­рывов психики, раскрытия духовного зрения и слуха, мысленного общения с теми, кто пребывает ныне в Небесной России: «К совершенно потрясающим пе­реживаниям их реальной близости я почти не смею прикоснуться пером. Не смею назвать и имена их, но близость каждого из них окрашивалась в неповтори­мо индивидуальный тон чувств. Встречи случались и днём, в людной тюремной камере, и мне приходилось ложиться на койку, лицом к стене, чтобы скрыть по­ток слез захватывающего счастья. Близость одного из великих братьев вызывала усиленное биение сер­дца и трепет торжественного благоговения. Друго­го же мое существо приветствовало теплой, нежной любовью, как драгоценного друга, видящего насквозь мою душу и любящего её и несущего мне прощение и утешение. Приближение третьего вызывало потреб­ность склонить перед ним колени, как перед могучим, несравненно выше меня взошедшим, и близость его сопровождалась строгим чувством и необычайной обостренностью внимания. Наконец, приближение четвёртого вызывало ощущение ликующей радости – мировой радости – и слезы восторга. Во многом могу усомниться, ко многому во внутренней жизни отнестись с подозрением в его подлинности, но не к этим встречам».

В этом признании обнажается тайна «Розы Мира», её непостижимая для нас основа, и перед нами слов­но раздвигается завеса, чуть-чуть приоткрывается дверь туда, куда имел доступ лишь он один. Нет, мы не войдём, остановимся на пороге, но его рассказ – достоверное свидетельство, отчет об уникальном опыте трансфизического познания. Были и другие – Сведенборг, Штайнер, Рерих, Блаватская, но они от­крывали другие двери, в эту же вошел лишь он один. Поэтому постараемся вникнуть, осознать его опыт, представить себе, как это было, ведь человек не толь­ко изведал пределы земного пространства, но и пере­ступил их, поднявшись туда, где обитают не физичес­кие тела, а чистый дух, мысль, чувство, воля.

Вот и спросим его, видел ли… разговаривал… слы­шал? Спросим с затаенной надеждой, томительным предчувствием и желанием поверить, что это есть – не поэтический вымысел, не фантазия, не голос под­сознания, а реальность. И поэтому его опыт распро­страняется и на нас, дарован нам как драгоценные крупинки знаний. И не счастливцы ли мы – ведь о том, что раньше хранилось в секретных кладовых эзо­терических обществ и открывалось лишь избранным через ученичество и посвящение, мы можем просто прочесть в книге: «Видел ли я их самих во время этих встреч? Нет. Разговаривали ли они со мной? Да. Слы­шал ли я их слова? И да, и нет. Я слышал, но не физи­ческим слухом. Как будто они говорили откуда-то из глубины моего сердца. Многие слова их, особенно но­вые для меня названия различных слоев Шаданакара и иерархий, я повторял перед ними, стараясь на­иболее близко передать их звуками физической речи, и спрашивал: правильно ли? Некоторые из названий и имен приходилось уточнять по нескольку раз; есть и такие, более или менее точного отображения кото­рых в наших звуках найти не удалось. Многие из этих нездешних слов, произнесённых великими братья­ми, сопровождались явлениями световыми, но это не был физический свет, хотя их и можно сравнить в одних случаях со вспышками молнии, в других с за­ревами, в третьих – с лунным сиянием. Иногда это были уже совсем не слова в нашем смысле, а как бы целые аккорды фонетических созвучий и значений. Такие слова перевести на наш язык было нельзя сов­сем, приходилось брать из всех значений – одно, из всех согласованно звучащих слогов – один. Но бесе­ды заключались не в отдельных словах, а в вопросах и ответах, в целых фразах, выражавших весьма слож­ные идеи. Такие фразы, не расчленяясь на слова, как бы вспыхивали, отпечатываясь на сером листе моего сознания, и озаряли необычайным светом то тёмное для меня и неясное, чего касался мой вопрос. Скорее даже это были не фразы, а чистые мысли, передавав­шиеся мне непосредственно, помимо слов».

«Помимо слов» – как тут не вспомнить изречение древнекитайского мудреца даосской школы Чжуан-цзы: «Где мне найти человека, забывшего слова, что­бы поговорить с ним?!» Может быть, и этот человек, встречи с которым так жаждал Чжуан-цзы, являлся оттуда, а его поиск был мистическим выходом в иное пространство, в сферу чистой мысли, воли и духа…

Встречи и беседы с великими братьями раскры­ли перед автором «Розы Мира» величественную па­нораму иноматериальных слоев вселенной, обобщен­но именующихся адом и раем. Над обобщенностью наших представлений Даниил Андреев добродушно иронизирует в последнем стихотворении четвертой главы «Русских богов»:

Эти миры – цепь вех

Ввысь, сквозь эдем – эдем,

Долженствованье всех,

Благословенье всем!

 

Космос перед тобой

Настежь. Так выбирай:

Где же, который слой

Именовать нам Рай?

Итак, мы называем обобщенно, но тут, в «Розе Мира», каждый из слоев получил своё название и был описан с той же тщательностью, с какой первые пу­тешественники и географы нашей планеты описыва­ли новые земли (недаром в одном из писем он сам сравнивает себя с путешественником, вернувшимся из долгих странствий домой). И здесь, и там – земли под солнцем, но здесь это солнце физическое, а там духовное – Христос, Логос, ипостась единого Бога, как бы Его первое благое дыхание, согревающее бу­дущий мир.

Значение «Розы Мира» и «Железной мистерии» именно в том, что в них показана небесная геогра­фия со всеми материками, горными вершинами и за­поведными странами. В них воссоздана картина ми­роздания – от последнего предела материи нашего физического слоя до тончайшей, светящейся, божест­венной материальности высших духовных миров, рас­сказано об их обитателях – ангелах и даймонах, – и о посмертной судьбе тех, кто был нам известен под именами великих подвижников Церкви, художников и творцов.

Но кто же эти духовные братья, невидимые со­беседники автора «Розы Мира»? Вот и настало вре­мя задать этот вопрос – и самому себе, и, главное, Алле Александровне, бессменной хранительнице тайн «Розы Мира». Впрочем, не буду напускать излишней таинственности, изображая Аллу Александровну эта­кой жрицей, мистическим оракулом, провозвестни­цей, всеведущей в духовных вопросах и отрешенной от житейской суеты. Повторяю, это простая, верую­щая, православная женщина, она часто бывает легко­мысленной, наивной, даже вздорной (а может быть, я в этом её опережаю), и наши беседы переходят в спо­ры – о политике и президентах, о Рерихах и Блаватской и обо всём на свете.

Но тут мне казалось, что уж она-то знает, и я дол­го выжидал удобного случая, чтобы спросить, – за­дать этот столь важный для меня вопрос. Вопрос за­претный – да, я сознавал это, но удержаться было невозможно: мы, смертные, любопытны, а странству­ющие энтузиасты, любители всяческих загадок, тем более. И вот я долго выжидал, откладывал, оттяги­вал, а однажды, придя к Алле Александровне, все-таки спросил. И она чистосердечно призналась: «Не знаю». Даниил Леонидович сам об этом ей никогда не рассказывал, она же не имела склонности выспра­шивать и допытываться. В своей книге «Плаванье к Небесному Кремлю» Алла Александровна объясни­ла это так: «Сейчас мне иногда задают вопрос, поче­му же я подробно не расспрашивала Даниила Андре­ева о том, откуда он получал сведения, какие у него были состояния, благодаря которым он писал “Розу Мира” А все очень просто. На всю жизнь с тех самых пор (со времен детства, чтения первых книг. – А.Б.) я поняла, как трагически неправа была Эльза из “Лоэнгрина” как она потеряла любимого. И слова: “Ты все сомнения бросишь, ты никогда не спросишь, откуда прибыл я и как зовут меня” – выжжены в моей душе навсегда. Поэтому я не расспрашивала мужа о том, о чем не следовало.

Не скрою, я был разочарован этим признанием Аллы Александровны: «Не знаю» – и в то же вре­мя вздохнул даже с некоторым облегчением. Значит, не судьба мне узнать – да и нужно ли узнавать! В та­ких вопросах праздному любопытству всегда поло­жен предел – та черта, которую не переступишь, и нам оставалось лишь обме­няться некоторыми предположениями. Мою попытку протянуть ниточку от Даниила Андреева к Серафи­му Саровскому она решительно от­вергла, считая преподобного Серафима слишком вы­сокой духовной инстанцией для того, чтобы являться Даниилу Андрееву и в эзотерическом общении откры­вать ему тайны иных миров. К тому же, согласно «Розе Мира», Серафим Саровский из Небесной России под­нялся уже в Синклит Мира, где пребывают величай­шие из просветленных душ земли. Таким образом, версия отпадает, хотя я не отбрасываю её полностью. Как мы помним, с этим святым у Даниила Андреева связаны глубочай­шие духовные переживания, и в тюремном дневнике мы находим обращённый к нему молитвенный при­зыв: «Отче Серафиме, открой мне духовные очи».

Мы уже говорили о том, что Даниил Леонидович сам называет – и с гордостью! – своим духовным другом Блока, показывавшего ему Агр. В один ряд с Блоком можно поставить и Федора Достоевского, и Владимира Соловьева, и Пушкина, и Лермонтова, и Гоголя, и Толстого – писателей и философов, чей жизненный путь и посмертная судьба подробно опи­саны в «Розе Мира» и, таким образом, лично воспри­няты, прочувствованы и осмыслены на основе собс­твенного духовного опыта. Это особенно заметно по главе о Блоке: Даниил Андреев не распознал бы глу­бинного, метафизического смысла его статьи о Соловьеве «Рыцарь-монах», если бы сам не имел опыта мистических контактов с великим русским филосо­фом и духовидцем.

К тому же в тюремном дневнике, вслед за обра­щением к преподобному Серафиму, мы читаем: «Ве­ликие братья – Михаил, Николай и Федор, открой­те мне духовный слух! Если правдой были слова, что “дверь уже не закрыта, а только приоткрыта: отчего же третий месяц очи не отверзаются? Великий брат Вла­димир, родной брат Александр, явитесь душе, дайте знак, дайте хоть какой-нибудь знак!» Это написано 7 февраля 1954 года, – написано в минуту сомнений, тревоги и отчаянья, когда связь с великими братья­ми временно прервалась. Можно предположить, что Михаил – это Лермонтов, Николай – Гоголь, Фе­дор – Достоевский, Александр – Блок и Владимир – Соловьев. Таким образом, некая путеводная нить у нас есть, о чем-то мы догадываемся, но при этом вы­нуждены сказать: да, таковы предположения, только предположения. Фактов же быть не может, поскольку воля автора уберегла нас от них, не позволив празд­ному любопытству вторгнуться туда, где невозможно заимствование чужого опыта и приходится платить за крупицы духовных знаний.

Предполагать же мы вольны. И, помимо уже вы­сказанных предположений, есть у меня и ещё одно, не высказанное по той причине, что обнародовать его сейчас, в атмосфере удручающих церковных разно­гласий, отсутствия подлинной мистической основы внутренней жизни, политизации духовного мышле­ния, грубого отрицания противоположных взглядов и заскорузлого невежества, значит ещё более отдалить нас от понимания «Розы Мира».

Хочешь верь, а хочешь навсегда

Эту книгу жгучую отбрось,

Ибо в мир из пламени и льда,

Наклонясь, уводит её ось.

 

По материалам книги Л. Бежина «Даниил Андреев. Рыцарь Розы»

 НА ЛЕНТУ НОВОСТЕЙ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

Leave a Reply

You must be logged in to post a comment.