Эзотерика * Aquarius-eso.ru

Новости, статьи

Константин Клуге

ВИНО МОЛОДОЕ

В детстве я любил предаваться мечтаниям. Одним из них было освобождение Иисуса Христа из рук римских палачей. С необы­чайной отвагой я разгонял их всех и обращал в бегство, после чего Христос сердечно благодарил меня за оказанную услугу. С тех пор прошло много лет, но я продолжаю верить, что Христос все так же нуждается в защите. Только в наши дни его врагами являются уже не первосвященники храма Иеруса­лимского и не римские войны, а те, о ком он говорил, что они «сами не входят и другим не дают войти».

Будучи школьником, потом студентом в Париже, я всегда испытывал некоторую неловкость и даже чувство протеста, видя рабские, тупые проявления религиозности среди моего окруже­ния. Они мне казались бессмысленными, и у меня не было ни малейшего желания интересоваться основами подобных веро­ваний, и еще меньше самому им подчиняться.

И вес же весьма возможно, что некоторое влечение к сказан­ному Христом было заложено во мне еще с раннего детства. Об этом говорится в моей автобиографической книге под заглави­ем «Соль земли». В ней можно прочесть:

«Две объемистые книги в кожаных переплетах, с замечатель­ными иллюстрациями никогда не покидали нас в наших бесчислен­ных скитаниях по России. Это были драгоценные Пушкин и Лер­монтов.

В нескончаемом пути через заметенные снегами леса и поля Сибири, при слабом свете свечи мама перечитывала нам бессмерт­ные стихи. Как сплетения на переплетах этих книг выпуклых листьев аканта, которые я пытался срисовывать, так и звонкие стихи Пушкина врезались в мою память. Все прекрасное, возвы­шенное, чем они были исполнены, жадно впитывалось мною и мне принадлежало навсегда.

По приезде в Харбин наш багаж состоял из обветшалого че­модана с бельем, семейными фотографиями и неразлучными с нами Пушкиным и Лермонтовым. В нем находилась еще и черная с зо­лотым обрезом книжечка. Изредка мама читала нам из нее. В ней рассказывалось, как Иисус Христос, переходя с места на ме­сто в Палестине, обращался к народу и творил невероятные чу­деса. Следовало ли верить всему, что мы слушали? Мама никогда не настаивала на этом. И все же именно по тому, как серьезно она относилась к чтению Нового Завета, я знал, что в нем та­ится понятие о том, что такое Бог».

Весной 1943 года случай привел меня в Пекин, где я позна­комился с Пьером Тейяром де Шарденом. Мы подружились и часто виделись.

Тейяр принадлежал к Ордену иезуитов и был сослан в Китай Ватиканом из-за своих теорий, признанных неприемлемыми и опасно соблазнительными. В наших беседах он никогда не касался религиозных про­блем. Вероятно, его расхождения с догматикой католической Церкви не располагали его к распространению ее верований.

Во время наших встреч Тейяр неизменно возвращался к своей излюбленной теме: эволюции всего, что миллионы лет жило на нашей планете и увенчалось появлением Человека. Изучение это­го бесконечно длинного процесса позволяло ему предвидеть бу­дущее рода человеческого и цель, к которой он устремлен.

При всей своей феноменальной эрудиции Тейяр отличался удивительной скромностью. Простыми словами он излагал свои исполненные здравого смысла теории, основанные на обшир­ных знаниях в области геологии, палеонтологии, биологии и антропологии. Чаще всего я встречался со своим ученым другом в основан­ном им пекинском Геобиологическом институте.

Вернувшись в Шанхай, интернациональный город, окружен­ный войной, где условия жизни день ото дня становились все более ненадежными, я отвлекся от мыслей о последовательных перевоплощениях живых существ, о которых рассказывал мне Тейяр де Шарден.

Война на Тихом океане кончилась, и в 1946 году, предвидя политические перемены в Китае, я, как и большинство ино­странцев, живших в Шанхае, окончательно покинул этот го­род и временно обосновался в английской колонии Гонконге. Там я увлекся чтением Нового Завета, и меня поразило, до чего эти древние тексты в основных моментах схожи с научными выводами Тейяра де Шардена.

Это открытие в соединении с мощью сказанного Христом - с его прямотой, непреклонностью, с возвещением неизбежного торжества добра - завладело мной навсегда.

Торжественные пророчества Христа пробудили в моей па­мяти убедительные речи Тейяра де Шардена: объединение рода человеческого, подобное появлению нового биологического творения, в результате которого земной шар окажется оплетен­ным бесконечным множеством духовных нитей, несущих лю­дям всего мира чувства братской близости и беспредельной со­лидарности.

Пророчествами Христа могло руководить только духовное вдохновение, в то время как Тейяр пришел к тому же прови­дению на основе данных современной науки. Он предсказал единение всех и вся в гармоничном целом.

Однако, перечитывая Новый Завет, я, наряду с основными утверждениями Христа, столкнулся с совершенно бессмыслен­ными теориями и неправдоподобными выдумками. Их явный диссонанс с учением Христа не оставлял никаких сомнений в цели их автора подорвать всю ценность этого учения путем его бесцеремонной фальсификации.

Эти измышления принадлежали Павлу, основавшему церков­ную иерархию, а она, по его примеру, веками вырабатывала нелепые догмы и ритуалы, составившие так называемую хрис­тианскую религию.

Так начался многолетний путь моих исканий.

Изучение Нового Завета увлекало меня все больше и больше.

Неотступное стремление углубляться в познание смысла са­мой Жизни, много лет назад возбужденное во мне великим уче­ным, никогда не покидало меня. Это стремление привело меня на склоне дней к растущему желанию делиться с людьми тем, что стало для меня столь важным и неоспоримым.

Цель моего труда - разобраться в путанице, которой изо­билует Новый Завет, и выделить из него бесценный моральный кодекс, данный людям без малого двадцать веков назад. Я убежден, что учение Христа, освобожденное от беспочвен­ных измышлений, превративших его в карикатуру, приобретет в сознании людей все свое действительное значение.

* * *

Читая Новый Завет, невольно сталкиваешься с огромным ко­личеством несоответствий, а то и прямых противоречий. Со­здается впечатление безграничной фантазии их авторов, забо­тившихся не столько о точности фактов и слов, приписанных Христу, сколько об изложении их собственных забот, навеян­ных чаще всего страхом возмездия римских властей. Кроме того, сочинения евангелистов свидетельствуют об их постоянном колебании между учением распятого пророка и тем, что сказа­но в священных книгах - источнике всяческой мудрости сынов Израиля, как религиозной, так и юридической.

Задача евангелистов была не из легких: им надо было находить в почитаемом и анахроническом тексте Торы подтвержде­ние революционным идеям Христа.

Как уже сказано, евангелисты были подвержены влиянию вероучения Павла, в основном диаметрально противополож­ного слову Христа, так что не приходится удивляться, если чи­татель, склонный к прямоте мысли, к логике и последователь­ности, теряет всякий интерес к этой путанице.

Можно допустить, что люди, притуплённые религиозным воспитанием, постепенно утрачивают критическое восприятие и в конце концов соглашаются с абракадаброй катехизиса; а вот тому, что свободомыслящие люди, не имеющие, по их мне­нию, предвзятых убеждений, годами трудятся над «обличением» всего христианского учения с целью доказать, насколько все оно абсурдно, - этому мы не находим никакого объяснения.

Чем же вызвано такое массовое заблуждение? Как простые верующие, так и ученые-историки, по большей части атеисты, все же не настолько слепы, чтобы не видеть за всеми сказками и небылицами Писания духовное содержание сказанного Хрис­том, по своей глубине и значительности не имеющего равного среди достижений человеческой мысли.

Не так уж важно, были или не были произнесены Христом те или иные слова в том или ином контексте. Их подхватила толпа, их повторяли, потом записали… Кто? Когда? Как?.. Они дошли до нас, они несут свет в нашу жизнь.

Как же нам извлечь бесценную мысль из древней тарабар­щины, сдобренной интерпретациями и предписаниями религи­озных предприятий?

Наш совет - последовать примеру пейзажиста, изучающего объект, который он собирается изобразить на холсте. Он при­щуривается, чтобы видеть только главное, чтобы исключить из своего поля зрения все лишнее, а иногда и противоречащее гар­монии целого.

Последуем же его примеру, и мы увидим, как из массы лож­ных понятий вырисовывается драгоценное, как жемчужина, Слово Христа.

Указав людям будущее, он открывает им путь к восходяще­му развитию Жизни на Земле.

* * *

Многие библеисты отдают предпочтение трем первым еван­гелистам, называя их синоптиками - из-за сходства их текстов. По их мнению, эти евангелисты меньше предаются фантазиям, чем Иоанн, писавший свое Евангелие в самом конце первого века, а то и в начале второго, то есть не менее шестидесяти лет после смерти Христа. На этом основании можно полагать, что автором четвертого Евангелия был не «любимый ученик Иису­са», а кто-то другой, с необычайным увлечением поведавший нам, со слов Иоанна, важнейшие изречения Христа.

Автор Евангелия от Иоанна уводит нас далеко от эпизодов, описанных синоптиками. В то же время именно его писания пе­реполнены основными мыслями Христа. Его Евангелие с пер­вых слов торжественно гласит: «В начале было Слово…»

По примеру притчи о продавце жемчуга, продающем все свое имущество, чтобы приобрести прекраснейшую из всех жемчу­жин, мы отстраним все постороннее, что идет вразрез с нашим открытием Слова, обращенного Христом к Человеку.

Если читатель Нового Завета сумеет охватить взором целое и не станет отвлекаться на детали, то будет пора­жен не столько множеством совершенно невероятных чудес, которые якобы были совершены Христом, сколько силой, яс­ностью и убедительностью его речей.

Только глобальное восприятие его учения, свободное от все­го, что придумали или позаимствовали у молвы евангелисты, позволит нашему читателю приблизиться к тому, кого еванге­лист Иоанн называет «Светом мира».

Таким образом, у читателя будет нечто общее с автором Евангелия от Иоанна, который, без сомнения, «прищуривал­ся», описывая жизнь и учение Христа, и не обращал внимания на совершенно неправдоподобные утверждения собратьев-си­ноптиков. …

Что побудило меня взяться за исследование христианского учения и посвятить ему полве­ка своей жизни? Прежде всего, мне довелось убедиться в том, что главней­шее из сказанного Христом, его величайшее откровение о вос­хождении Человека к Совершенству, упорно умалчивается ду­ховенством всех разновидностей. Сознавая это и не оглашая того, что мне вполне ясно, я стал бы их сообщником. Вторая цель этого труда: опровергнуть бесчисленные иска­жения, которым подверглось учение Христа.

Христос желал, чтобы как можно больше людей участвова­ли в совершенствовании Жизни, ведущем род людской к слия­нию с Творцом Вселенной. В представлении великого ученого Тейяра де Шардена отношение между Творцом и его высшим творением - Человеком - подобно первой и последней букве греческого алфавита. Совершенствуясь, Альфа приближается к Омеге и сливается с ней воедино.

«Апостол» Павел

«Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти грехов­ной в жертву за грех и осудил грех во плоти». Послание к Римлянам, 8:3

«В IV веке потомки иудеохристиан <…> яростно на­падали на Павла, клеймя его как вероотступника, исказившего учение Иисуса. В V веке <…> иудео-христиане клеймили Павла за подлость, называя фальсификатором учения Иисуса, предателем и по­собником римлян». Зенон Косидовский. «Сказания евангелистов»

«Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию и опустошал ее, и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неуме­ренным ревнителем отеческих моих преданий». (Послание к Галатам, 1:13-14).

Потомственный фарисей, иудей Савл, родом из римской ко­лонии Тарса, располагал, благодаря месту рождения, двойным гражданством. Еще в молодости он прославился ожесточени­ем, с которым подвергал гонениям своих соотечественников, приверженцев распятого Христа, порой участвуя в их избие­нии камнями. (Римское гражданство Павла оспаривается историками. По их мнению, оно основано на неопределенном «принято считать…» и было выдумкой самого Павла, обнаруженной, когда его судили в Риме.)

Что могло вызвать в этом фанатике - ревнителе священных книг пророков - столь маниакальную ненависть к последова­телям Христа? Вернее всего, причиной тому была его убежден­ность в непогрешимости Священных книг, вверенных людям не иначе как самим Богом и не подлежащих, под угрозой смер­ти, каким-либо изменениям.

Роясь во множестве ветхозаветных толкований, Павел обна­ружил следующее изречение, которое поразило его: «ибо про­клят перед Богом [всякий] повешенный [на древе]» (Второзаконие, 21:23).

Годами позже он возвращается к этому проклятию: «Хрис­тос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою (ибо написано: проклят всякий висящий на древе)» (Послание к Галатам, 3:13). Основываясь на этом суждении, всякий, утверждающий бо­жественное происхождение Иисуса из Назарета, распятого на кресте, творит безумное богохульство, достойное смерти, и Павел, во главе головорезов, принялся уничтожать общины христиан, называемые назореями.

Однако все попытки Павла уничтожить эту секту оставались тщетными - она разрасталась, несмотря на гонения. Тогда он решил в корне подорвать верование последователей Христа, лишив его всякого смысла. С этой целью он предстал перед хри­стианской общиной Дамаска и заявил, что по дороге у него было такое ослепительное видение, что он на время потерял зрение. Ему явился сам воскресший Христос и после ряда упреков при­казал ему распространять веления Всевышнего во всех странах Земли.

Откровения вчерашнего палача были встречены привержен­цами новой веры весьма сдержанно. Но Савл обладал таким даром слова, что был все же принят братством, которое, прав­да, сочло более благоразумным отправить его в Иерусалим объясниться со «старейшинами».

В Иерусалиме его невероятный рассказ, как и его теории, не вызвали никакого доверия у отцов христианской общины - они оказали ему упорное сопротивление. Раздосадованный и, ви­димо, не чувствуя себя в безопасности, он предпочел бежать из Иерусалима и из Палестины, где у него было немало недобро­желателей среди пострадавших от его недавних гонений. За пре­делами своей страны он надеялся распространить свои теории среди людей менее осведомленных о подлинном учении Христа.

Изгнание возбудило в нем неиссякаемую ненависть к иудей­скому народу, ненависть, на которой основывалось большин­ство его религиозных измышлений.

Назвав себя римским именем, Паулюсом, Павлом, он стал распространять доктрину, в которой фантазия преобладала над допустимым.

По мнению Павла, Бог, создавший мир, был крайне недово­лен своим творением - Человеком. То ли основатель рода людского Адам чем-то особенно его раздражал, то ли сам Бог был недоволен собой, наделив Адама и его подругу Еву пло­тью, возбуждавшей в них грех, - только последующие поколе­ния, по примеру их прародителей, оставались во власти требо­ваний грешной плоти. Ничто не вызывало у Творца такого не­примиримого гнева, как эта плотская требовательность.

К счастью, среди народа Израиля был рожден прямой пото­мок Адама по имени Иисус. Он, как и все люди, был по наслед­ству обременен «грешной плотию», что сказалось на его уче­нии, неприемлемом для Павла. Но велением Всевышне­го сему Иисусу было положено добровольно отдать себя на му­ченическую смерть, которой он искупил бы грехопадение мира.

Претерпев страдания, пролив свою кровь, воскреснув и осво­бодившись от власти плоти, Иисус перешел в состояние беспо­рочной святости, после чего слова, обращенные им к Павлу на пути в Дамаск, составляют единственный завет, заслуживающий доверия, ибо в нем выражена воля Всевышнего.

«Потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и зна­ли Христа по плоти, то ныне уже не знаем». (2-е Послание к Коринфянам, 5:16).

«Зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упраз­днено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху» (Послание к Римлянам, 6:6).

Дальше, в 10-м стихе, мы читаем: «Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха»…

В начале восьмой главы своего Послания к Римлянам Па­вел, приводя себя в пример, подчеркивает различие между теми, кто, подчиняясь влечениям плоти, находится во власти греха, и теми, кто, как он сам, живет исключительно ради торжества духа.

Судя по теориям Павла, свирепо-мстительная злоба Бога-Отца могла быть утолена лишь ценой добровольного самопо­жертвования и мученической смерти лучшего из людей, кото­рый, воскреснув, становится божеством, называемым Сыном Божиим.

Всеми обвиняемый в подделке учения Христа, Павел пыта­ется оправдаться, в свою очередь клеймя своих обвинителей.

Приводимые ниже отрывки свидетельствуют о борьбе, ко­торую, видимо, вели последователи Христа против Павла и его нелепых измышлений.

«Не апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего? Не мое ли дело вы в Господе? Если для других я не апостол, то для вас апостол; ибо печать моего апос­тольства - вы в Господе. Вот мое защищеиие против осуждаю­щих меня» (1-е Послание к Коринфянам, 9:1-3).

 «Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе. Ибо если бы кто, придя, начал проповедовать другого Иисуса, которого мы не проповедовали, или если бы вы получили иного Духа, которого не получили, или иное благовестие, кото­рого не принимали, - то вы были бы очень снисходительны к тому. Но я думаю, что у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов: хотя я и невежда в слове, но не в познании. Впрочем, мы во всем совершенно известны вам» (2-е Послание к Коринфянам, 11:3-6).

«Ибо таковые лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид Апостолов Христовых. И не удивительно: потому что сам сата­на принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их» (2-е Послание к Коринфянам, 11:13-15).

В своем Послании к Галатам (2:5-6) Павел рассказывает, с какой решимостью, ни в чем не уступая, он противостоял от­цам христианской общины во время своего второго пребыва­ния в Иерусалиме. <…>

В девятой главе своего Послания к Римлянам Павел сравни­вает Бога-Отца с горшечником, создающим, по собственному произволу, как сосуды благородного употребления, так и те, что предназначены для нужд непристойных.

Что и произошло, утверждает Павел, когда Всемогущий Бог «в приступе гнева» сотворил неудавшихся детей Израиля, пре­данных разврату и злодеяниям.

«Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же сме­си сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого? Что же, если Бог, желая показать гнев и явить могу­щество Свое, с великим долготерпением щадил сосуды гнева, го­товые к погибели?» (Послание к Римлянам, 9:21-22).

Тут Павлу пришлось ввести поправку в свою теорию: мы читаем, что, отвергнув избранный им народ, Создатель выде­лил среди него некоторый «остаток», не познавший всеобщего осуждения. Лишь потому самому Павлу и немногим избран­ным удалось избежать горькой участи своих соотечественни­ков. «Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранил­ся остаток. Но если по благодати, то не по делам; иначе благо­дать не была бы уже благодатью. А если по делам, то это уже не благодать; иначе дело не есть уже дело» (Послание к Римля­нам, 11:5-6).

Павел беспрестанно стремится поразить читателей богат­ством цитат из древних писаний. <…> и поражает самодовольством и постоянным, не знаю­щим меры превозношением самого себя. Он уверяет, что его дух существовал до сотворения мира!

«Так как Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви» (Послание к Ефе­сянам, 1:4).

Кстати, большинство посланий Павла начинается с немыслимого восхваления собственной персоны. Скромность, столь прису­щая евангелистам, в его сочинениях полностью отсутствует.

Следует отметить, с какой настойчивостью Павел повторя­ет, что надо верить в искупление греха мира кровью Христа. По его мнению, как бы мы ни вели себя в этом мире, «спастись» мы можем только благодаря этой вере.

«Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Бо­жий дар» (Послание к Ефесянам, 2:8). «Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотво­рили, а по Своей милости». (Послание к Титу, 3:5).

Павел освобождает своих последователей от всех забот и раз­мышлений. Согласно его проповеди, достаточно верить, молить­ся и во всем полагаться на его заповеди.

«Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом, и мир Бо­жий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и по­мышления ваши во Христе Иисусе» (Послание к Филиппийцам, 4:6-7). <…>

Испытывая особое отвращение и презрение к женщине, Па­вел требовал от нее полного подчинения владыке-мужу. Ставя себя в пример, он советовал мужчинам воздерживаться от ин­тимных отношений с женщинами, уверяя, что они оскверняют мужчину, препятствуя его «спасению»:

«Итак, муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа. Ибо не муж от жены, но жена от мужа; и не муж создан для жены, но жена для мужа. Посему жена и должна иметь на голове своей знак вла­сти над нею, для Ангелов» (1-е Послание к Коринфянам, 11:7-10).

«Жены, повинуйтесь мужьям своим, как прилично в Господе» (Послание к Колоссянам, 3:18).

Повелевая рабам подчиняться хозяевам, Павел пользуется теми же самыми выражениями:

«Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмол­вии. Ибо прежде создан Адам, а потом Ева; и не Адам был прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление» (1-е Послание к Тимофею, 2:11-14).

В стихе 5:33 Послания к Ефесянам Павел уточняет свою мысль: «Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа».

«Жены ваши в церквах да молчат; ибо не позволено им гово­рить, а быть в подчинении, как и закон говорит. Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих; ибо неприлично жене говорить в церкви» (1-е Послание к Коринфянам, 14:34-35).

В понятии Павла духовный мир зиждется на некоей троице, состоящей из Бога-Отца, Иисуса Христа - Сына Божия, иску­пителя грехов мира, и его самого, Павла, уполномоченного Богом передать людям его волю.

Большая часть «Деяний» посвящена описанию подвигов Павла, столь же грандиозных, сколь и неправдоподобных. Вся эта вереница приключений, очевидно, должна была воспеть и вознести до небес того, чьей целью было извратить учение Хри­ста. Можно без сомнения утверждать, что «Деяния апостолов» были написаны с целью препятствовать распространению дей­ствительного учения Христа. По всей вероятности, включение этого нелепого писания в Новый Завет осуществлялось с той же целью.

Немецкий теолог Ходер Керсен приводит мнения своих кол­лег относительно Павла. «То, что мы сегодня называем христианством, в большой степени представляет собой искусственную доктрину, состав­ленную из правил и предписаний, созданных Павлом, и больше соответствующую термину “павлианство”».

Историк церкви Вильгельм Нестле представлял эту пробле­му следующим образом: «Христианство - это религия, основан­ная Павлом; евангелие Христа подменяется евангелием о Хри­сте».

В этом смысле павлианство предполагает ложную интерпре­тацию и, в сущности, подделку истинного учения Христа, под­готовленную и представленную Павлом. Для современных тео­логов и исследователей, занимающихся историей Церкви, дав­но уже стало общим местом, что христианство организованной Церкви, с его центральной догмой спасения через смерть и стра­дания Иисуса, зиждется на ошибочной интерпретации. «Все, что хорошо в христианстве, основано на Иисусе, все плохое исхо­дит от Павла», - писал теолог Овербек. Беря за основу веру в искупление через мученическую смерть Божьего первенца, Па­вел возвращается к первобытным семитским религиям, где ро­дителям вменялось в обязанность отрекаться от первенца, при­нося его на жертвенный алтарь. Павел также открыл путь для более поздних церковных учений, например о первородном грехе. Уже в XVIII веке английский философ лорд Болингброк различал две совершенно непохожие религии в Новом Завете: религию Иисуса и религию Павла. Кант, Лессинг, Фихте и Шеллинг также четко разграничивают учения самого Христа и его «учеников». Значительное число известных современных теологов поддерживают и отстаивают эту точку зрения.

Теолог Гримм оценил сложившееся положение следующим образом: «Как бы глубоко ни укоренилось это учение в христи­анском мышлении, оно все же не имеет ничего общего с истин­ным Иисусом».

Добавим к этим цитатам наблюдения исследователя исто­ков христианства Зенона Косидовского. В своем труде «Сказа­ния евангелистов» он говорит о разрушительном влиянии Пав­ла на зарождающееся христианство и о?писывает борьбу сто­ронников Павла с назореями.

В ходе эволюции все, что живет на Земле, вырастает из мира животных в Человека, стремящегося достичь Совершенства. Так, Христос был возмущен Петром, советовавшим ему отказаться от испытаний, хоть они и обещали его единение с Творцом.

«Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что ду­маешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Матфей, 16:23).

Этими словами явно выражены «этапы», которыми следует прогрессирующее человечество.

Из этого следует, что мы должны подчинить свои «чело­веческие» соображения - практические и личные - тому, что универсально и полезно обществу людей. В то же время слова Христа не дают нам никакого основания насиловать то, что составляет основу нашей плоти.

Обращаясь к Отцу и говоря о тех, кто призван следовать за ним, Христос сказал:

«Я передал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла» (Иоанн, 17:14-15).

Из этого можно сделать вывод: нам нет надобности дозво­лять нашей плоти всецело овладевать нами, но не надо и пы­таться искусственно уничтожать ее, как это делают монахи или евнухи. Прежде, и больше всего, следует заботиться о пользе, приносимой нами окружающим.

Говоря о жизни, Тейяр де Шарден так сфор­мулировал свою мысль: «Нужно не бежать от жизни, а пройти по ней, ее возвышая» («II ne faut pas fuir la vie, mais la traverser en la sublimant»).

Единственная возможность извлечь какую-нибудь истину или глубокое знание из недр хри­стианства - это отбросить очевидные подделки, которые принято считать священными до неприкосновенности, и обратить­ся к истинному учению Христа и к подлинной сущности рели­гии.

* * *

Когда мы наблюдаем развитие окружающей Жизни в ее бес­конечной сложности, когда задумываемся о взаимной зависи­мости всего, что ее составляет, о том, как бесконечно много порождает она на поверхности Земли и в глубине морей, нам трудно представить себе, что все это могло возникнуть само собой, без всякого замысла и руководства.

У Тейяра де Шардена понятие о Творце и его творении слива­ются и как бы продолжают одно другое: Бог создал Человека, Человек же, совершенствуясь, соединяется с Создателем. …

Стоит людям осознать, что они участвуют в развитии Жиз­ни, как все сомнения и страхи покинут их. Иоанн пишет в сво­ем первом послании: «В любви нет страха, но совершенная лю­бовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боя­щийся несовершенен в любви» (4:18).

Действительно, любовь к Жизни, стремление внести свою леп­ту в ее развитие делают нас оптимистами, не отступающими ни перед какими опасностями и преградами. Беззаботно и счастли­во отдаемся мы чудесному её течению.

«А кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (Иоанн, 4:14).

Сознание участия в великом замысле Жизни лишает нас чув­ства страха, какова бы ни была его причина.

Ответ Христа выражает его веру в то будущее, когда свободомыс­лие заменит нелепые табу и традиции - как религиозные, так и все прочие. Веру в будущее, когда невозможно будет заставить замолчать человека, а тем более пригвоздить его к двум пере­крещенным бревнам!

В этой связи можно задуматься, не предназначены ли тыся­чи изображений распятия, которые мы видим на перекрестках деревенских дорог Западной Европы или у изголовья католи­ков, для предостережения тех, кто осмелится, подобно Хрис­ту, противостоять духовному владычеству Церкви?

Оказывается, что изображение распятия было одним из глав­ных препятствий крещения китайцев, которых возмущала та­кая ужасная казнь христианского Бога. В наших же странах люди настолько свыклись с этим изображением крайней жес­токости, что не видят в нем ничего предосудительного, что ука­зывает на наше многовековое религиозное притупление.

Так Христос указывает на поляризацию духа, вследствие которой одни привлекают к себе духовные богатства, но не иначе как за счет окружающих. Благодаря этому зло больше всего концентрируется в сеятелях «плевел».

«Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Иоанн, 14:6). Невозможно лучше сформулировать все то, что Христос представляет собой: его учение, пример его жизни и путь совер­шенствования, который он указывает Человеку, дабы тот мог прийти к «Отцу».

На вопрос о смысле выражения «Царство Небесное» Хрис­тос ответил. «И не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть» (Лука, 17:21).

Высшее удовлетворение Человек находит в своем стремле­нии приблизиться к совершенству. Лишенная этой цели, его жизнь теряет всякий реальный смысл, и трудности, возникаю­щие на его пути, становятся для него непреодолимыми и устра­шающими.

По поводу веры, особенно веры в Бога, хочется добавить свое личное ощущение. Признаюсь: для меня не так уж важно, верит ли кто-либо в существование Создателя Вселенной, или не верит. Важна, мне думается, вера в преимущество добра над злом, важно наше содействие добру и наше сопротивление злу. Такой верой мо­жет обладать как верующий, так и атеист.

Тейяр де Шарден говорил мне, что ему значительно инте­реснее беседовать с некоторыми атеистами, чем с глубоко веру­ющими. Правда, он был бесконечно далек от их верования.

* * *

Евангелие от Иоанна в корне отличается от писаний трех других евангелистов-синоптиков. В нем ни слова не говорится о сверхъестественном зачатии Христа; так же у Иоанна не пе­речисляются его предки. Зато в нем устанавливается постоян­ная связь между Христом и Создателем, чья воля, повторяет Иоанн, передается людям при посредстве Иисуса Христа.

На этом основании Иоанн настаивает на божественном происхождении духа, воплощенного Христом. …

СЛОВО, иначе говоря, мысль, целью которой было сотво­рение Жизни. Это творческое вдохновение, продолжает Иоанн, одарило мир человеком с всеобъемлющей душой.

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. <…>

Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Иоанн, 1:1-12).

Так Иоанн с первых фраз подчеркивает, что не только Хри­стос достоин называться Сыном Божиим, но и все те, кто по­святит жизнь всеобщему благу, будут, подобно ему, «чадами Божиими». Заметим, также, с какой настойчивостью он уводит читателя от большинства абсурдных понятий, рас­пространяемых Павлом.

Установив духовное тождество Христа с «Началом всех на­чал», Иоанн сообщает нам то, о чем возвестил его учитель, - о слиянии людей как между собой, так и с силами, их сотворив­шими.

«Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, - да уверует мир, что Ты послал Меня» (Иоанн, 17:20-21).

Итак, в главах, посвященных «последней трапезе», Иоанн говорит о предсказанном Христом единении Человека с его Создателем. Эта важнейшая мысль никогда не упоминается нашими «духовными отцами», она не устраивает их, ибо идет вразрез с теориями их «великого святого» и «апостола» Павла, создавшего непреодолимую бездну между Человеком и Совер­шенством.

Вместо того чтобы провозглашать наивысшую цель рода че­ловеческого, призванного духовно расти и достичь божествен­ного Совершенства, наше духовенство делает все, чтобы убе­речь свою паству от подобных амбиций.

Жизнь на нашей планете представляется полем битвы, на ко­тором сталкиваются Добро и Зло. Благодаря своему стремле­нию к совершенствованию в течение веков Человек приближа­ется к духу. Развитие Жизни ве­дет ко все большему объединению. Обожествление рода чело­веческого произойдет тогда, когда всеобщее благо станет де­лом каждого и жизнь личности не будет иметь смысла, если она не приносит пользы многим.

Жизнь - это вечное единение. Будущее Человека в том, чтобы превзойти себя, дабы соединиться с самим источником Жизни.

По материалам книги К. Клуге “Вино молодое”

.

НА ЛЕНТУ НОВОСТЕЙ
НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

One Response to “Константин Клуге”

  1. admin Says:

    Несколько слов об авторе.
    Константин Клуге (1912-2003), русский мыслитель, художник, Кавалер ордена Почётного Легиона. С юности оказался в эмиграции в Китае. В 1943 году активно общался с сосланным “на край Ойкумены” выдающимся палеонтологом и философом иезуитом Тейяром де Шарденом, оказавшим фундаментальное воздействие на взгляды своего русского “стажёра”. Пьер Леруа, последовавший в ссылку за своим великим учителем Шарденом, остался другом Клуге на всю жизнь. Результатом внимательных и свободных многолетних штудий Нового Завета и явилась указанная книга. Она внесла в русский духовный менталитет тему, прорабатывавшуюся европейскими мыслителями со времени Лессинга и Канта. Те же самые сведения можно найти в книге А. Барбюса «Иисус против Христа».

Leave a Reply

You must be logged in to post a comment.