Константин Клуге
ВИНО МОЛОДОЕ
В детстве я любил предаваться мечтаниям. Одним из них было освобождение Иисуса Христа из рук римских палачей. С необычайной отвагой я разгонял их всех и обращал в бегство, после чего Христос сердечно благодарил меня за оказанную услугу. С тех пор прошло много лет, но я продолжаю верить, что Христос все так же нуждается в защите. Только в наши дни его врагами являются уже не первосвященники храма Иерусалимского и не римские войны, а те, о ком он говорил, что они «сами не входят и другим не дают войти».
Будучи школьником, потом студентом в Париже, я всегда испытывал некоторую неловкость и даже чувство протеста, видя рабские, тупые проявления религиозности среди моего окружения. Они мне казались бессмысленными, и у меня не было ни малейшего желания интересоваться основами подобных верований, и еще меньше самому им подчиняться.
И вес же весьма возможно, что некоторое влечение к сказанному Христом было заложено во мне еще с раннего детства. Об этом говорится в моей автобиографической книге под заглавием «Соль земли». В ней можно прочесть:
«Две объемистые книги в кожаных переплетах, с замечательными иллюстрациями никогда не покидали нас в наших бесчисленных скитаниях по России. Это были драгоценные Пушкин и Лермонтов.
В нескончаемом пути через заметенные снегами леса и поля Сибири, при слабом свете свечи мама перечитывала нам бессмертные стихи. Как сплетения на переплетах этих книг выпуклых листьев аканта, которые я пытался срисовывать, так и звонкие стихи Пушкина врезались в мою память. Все прекрасное, возвышенное, чем они были исполнены, жадно впитывалось мною и мне принадлежало навсегда.
По приезде в Харбин наш багаж состоял из обветшалого чемодана с бельем, семейными фотографиями и неразлучными с нами Пушкиным и Лермонтовым. В нем находилась еще и черная с золотым обрезом книжечка. Изредка мама читала нам из нее. В ней рассказывалось, как Иисус Христос, переходя с места на место в Палестине, обращался к народу и творил невероятные чудеса. Следовало ли верить всему, что мы слушали? Мама никогда не настаивала на этом. И все же именно по тому, как серьезно она относилась к чтению Нового Завета, я знал, что в нем таится понятие о том, что такое Бог».
Весной 1943 года случай привел меня в Пекин, где я познакомился с Пьером Тейяром де Шарденом. Мы подружились и часто виделись.
Тейяр принадлежал к Ордену иезуитов и был сослан в Китай Ватиканом из-за своих теорий, признанных неприемлемыми и опасно соблазнительными. В наших беседах он никогда не касался религиозных проблем. Вероятно, его расхождения с догматикой католической Церкви не располагали его к распространению ее верований.
Во время наших встреч Тейяр неизменно возвращался к своей излюбленной теме: эволюции всего, что миллионы лет жило на нашей планете и увенчалось появлением Человека. Изучение этого бесконечно длинного процесса позволяло ему предвидеть будущее рода человеческого и цель, к которой он устремлен.
При всей своей феноменальной эрудиции Тейяр отличался удивительной скромностью. Простыми словами он излагал свои исполненные здравого смысла теории, основанные на обширных знаниях в области геологии, палеонтологии, биологии и антропологии. Чаще всего я встречался со своим ученым другом в основанном им пекинском Геобиологическом институте.
Вернувшись в Шанхай, интернациональный город, окруженный войной, где условия жизни день ото дня становились все более ненадежными, я отвлекся от мыслей о последовательных перевоплощениях живых существ, о которых рассказывал мне Тейяр де Шарден.
Война на Тихом океане кончилась, и в 1946 году, предвидя политические перемены в Китае, я, как и большинство иностранцев, живших в Шанхае, окончательно покинул этот город и временно обосновался в английской колонии Гонконге. Там я увлекся чтением Нового Завета, и меня поразило, до чего эти древние тексты в основных моментах схожи с научными выводами Тейяра де Шардена.
Это открытие в соединении с мощью сказанного Христом - с его прямотой, непреклонностью, с возвещением неизбежного торжества добра - завладело мной навсегда.
Торжественные пророчества Христа пробудили в моей памяти убедительные речи Тейяра де Шардена: объединение рода человеческого, подобное появлению нового биологического творения, в результате которого земной шар окажется оплетенным бесконечным множеством духовных нитей, несущих людям всего мира чувства братской близости и беспредельной солидарности.
Пророчествами Христа могло руководить только духовное вдохновение, в то время как Тейяр пришел к тому же провидению на основе данных современной науки. Он предсказал единение всех и вся в гармоничном целом.
Однако, перечитывая Новый Завет, я, наряду с основными утверждениями Христа, столкнулся с совершенно бессмысленными теориями и неправдоподобными выдумками. Их явный диссонанс с учением Христа не оставлял никаких сомнений в цели их автора подорвать всю ценность этого учения путем его бесцеремонной фальсификации.
Эти измышления принадлежали Павлу, основавшему церковную иерархию, а она, по его примеру, веками вырабатывала нелепые догмы и ритуалы, составившие так называемую христианскую религию.
Так начался многолетний путь моих исканий.
Изучение Нового Завета увлекало меня все больше и больше.
Неотступное стремление углубляться в познание смысла самой Жизни, много лет назад возбужденное во мне великим ученым, никогда не покидало меня. Это стремление привело меня на склоне дней к растущему желанию делиться с людьми тем, что стало для меня столь важным и неоспоримым.
Цель моего труда - разобраться в путанице, которой изобилует Новый Завет, и выделить из него бесценный моральный кодекс, данный людям без малого двадцать веков назад. Я убежден, что учение Христа, освобожденное от беспочвенных измышлений, превративших его в карикатуру, приобретет в сознании людей все свое действительное значение.
* * *
Читая Новый Завет, невольно сталкиваешься с огромным количеством несоответствий, а то и прямых противоречий. Создается впечатление безграничной фантазии их авторов, заботившихся не столько о точности фактов и слов, приписанных Христу, сколько об изложении их собственных забот, навеянных чаще всего страхом возмездия римских властей. Кроме того, сочинения евангелистов свидетельствуют об их постоянном колебании между учением распятого пророка и тем, что сказано в священных книгах - источнике всяческой мудрости сынов Израиля, как религиозной, так и юридической.
Задача евангелистов была не из легких: им надо было находить в почитаемом и анахроническом тексте Торы подтверждение революционным идеям Христа.
Как уже сказано, евангелисты были подвержены влиянию вероучения Павла, в основном диаметрально противоположного слову Христа, так что не приходится удивляться, если читатель, склонный к прямоте мысли, к логике и последовательности, теряет всякий интерес к этой путанице.
Можно допустить, что люди, притуплённые религиозным воспитанием, постепенно утрачивают критическое восприятие и в конце концов соглашаются с абракадаброй катехизиса; а вот тому, что свободомыслящие люди, не имеющие, по их мнению, предвзятых убеждений, годами трудятся над «обличением» всего христианского учения с целью доказать, насколько все оно абсурдно, - этому мы не находим никакого объяснения.
Чем же вызвано такое массовое заблуждение? Как простые верующие, так и ученые-историки, по большей части атеисты, все же не настолько слепы, чтобы не видеть за всеми сказками и небылицами Писания духовное содержание сказанного Христом, по своей глубине и значительности не имеющего равного среди достижений человеческой мысли.
Не так уж важно, были или не были произнесены Христом те или иные слова в том или ином контексте. Их подхватила толпа, их повторяли, потом записали… Кто? Когда? Как?.. Они дошли до нас, они несут свет в нашу жизнь.
Как же нам извлечь бесценную мысль из древней тарабарщины, сдобренной интерпретациями и предписаниями религиозных предприятий?
Наш совет - последовать примеру пейзажиста, изучающего объект, который он собирается изобразить на холсте. Он прищуривается, чтобы видеть только главное, чтобы исключить из своего поля зрения все лишнее, а иногда и противоречащее гармонии целого.
Последуем же его примеру, и мы увидим, как из массы ложных понятий вырисовывается драгоценное, как жемчужина, Слово Христа.
Указав людям будущее, он открывает им путь к восходящему развитию Жизни на Земле.
* * *
Многие библеисты отдают предпочтение трем первым евангелистам, называя их синоптиками - из-за сходства их текстов. По их мнению, эти евангелисты меньше предаются фантазиям, чем Иоанн, писавший свое Евангелие в самом конце первого века, а то и в начале второго, то есть не менее шестидесяти лет после смерти Христа. На этом основании можно полагать, что автором четвертого Евангелия был не «любимый ученик Иисуса», а кто-то другой, с необычайным увлечением поведавший нам, со слов Иоанна, важнейшие изречения Христа.
Автор Евангелия от Иоанна уводит нас далеко от эпизодов, описанных синоптиками. В то же время именно его писания переполнены основными мыслями Христа. Его Евангелие с первых слов торжественно гласит: «В начале было Слово…»
По примеру притчи о продавце жемчуга, продающем все свое имущество, чтобы приобрести прекраснейшую из всех жемчужин, мы отстраним все постороннее, что идет вразрез с нашим открытием Слова, обращенного Христом к Человеку.
Если читатель Нового Завета сумеет охватить взором целое и не станет отвлекаться на детали, то будет поражен не столько множеством совершенно невероятных чудес, которые якобы были совершены Христом, сколько силой, ясностью и убедительностью его речей.
Только глобальное восприятие его учения, свободное от всего, что придумали или позаимствовали у молвы евангелисты, позволит нашему читателю приблизиться к тому, кого евангелист Иоанн называет «Светом мира».
Таким образом, у читателя будет нечто общее с автором Евангелия от Иоанна, который, без сомнения, «прищуривался», описывая жизнь и учение Христа, и не обращал внимания на совершенно неправдоподобные утверждения собратьев-синоптиков. …
Что побудило меня взяться за исследование христианского учения и посвятить ему полвека своей жизни? Прежде всего, мне довелось убедиться в том, что главнейшее из сказанного Христом, его величайшее откровение о восхождении Человека к Совершенству, упорно умалчивается духовенством всех разновидностей. Сознавая это и не оглашая того, что мне вполне ясно, я стал бы их сообщником. Вторая цель этого труда: опровергнуть бесчисленные искажения, которым подверглось учение Христа.
Христос желал, чтобы как можно больше людей участвовали в совершенствовании Жизни, ведущем род людской к слиянию с Творцом Вселенной. В представлении великого ученого Тейяра де Шардена отношение между Творцом и его высшим творением - Человеком - подобно первой и последней букве греческого алфавита. Совершенствуясь, Альфа приближается к Омеге и сливается с ней воедино.
«Апостол» Павел
«Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти». Послание к Римлянам, 8:3
«В IV веке потомки иудеохристиан <…> яростно нападали на Павла, клеймя его как вероотступника, исказившего учение Иисуса. В V веке <…> иудео-христиане клеймили Павла за подлость, называя фальсификатором учения Иисуса, предателем и пособником римлян». Зенон Косидовский. «Сказания евангелистов»
«Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию и опустошал ее, и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий». (Послание к Галатам, 1:13-14).
Потомственный фарисей, иудей Савл, родом из римской колонии Тарса, располагал, благодаря месту рождения, двойным гражданством. Еще в молодости он прославился ожесточением, с которым подвергал гонениям своих соотечественников, приверженцев распятого Христа, порой участвуя в их избиении камнями. (Римское гражданство Павла оспаривается историками. По их мнению, оно основано на неопределенном «принято считать…» и было выдумкой самого Павла, обнаруженной, когда его судили в Риме.)
Что могло вызвать в этом фанатике - ревнителе священных книг пророков - столь маниакальную ненависть к последователям Христа? Вернее всего, причиной тому была его убежденность в непогрешимости Священных книг, вверенных людям не иначе как самим Богом и не подлежащих, под угрозой смерти, каким-либо изменениям.
Роясь во множестве ветхозаветных толкований, Павел обнаружил следующее изречение, которое поразило его: «ибо проклят перед Богом [всякий] повешенный [на древе]» (Второзаконие, 21:23).
Годами позже он возвращается к этому проклятию: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою (ибо написано: проклят всякий висящий на древе)» (Послание к Галатам, 3:13). Основываясь на этом суждении, всякий, утверждающий божественное происхождение Иисуса из Назарета, распятого на кресте, творит безумное богохульство, достойное смерти, и Павел, во главе головорезов, принялся уничтожать общины христиан, называемые назореями.
Однако все попытки Павла уничтожить эту секту оставались тщетными - она разрасталась, несмотря на гонения. Тогда он решил в корне подорвать верование последователей Христа, лишив его всякого смысла. С этой целью он предстал перед христианской общиной Дамаска и заявил, что по дороге у него было такое ослепительное видение, что он на время потерял зрение. Ему явился сам воскресший Христос и после ряда упреков приказал ему распространять веления Всевышнего во всех странах Земли.
Откровения вчерашнего палача были встречены приверженцами новой веры весьма сдержанно. Но Савл обладал таким даром слова, что был все же принят братством, которое, правда, сочло более благоразумным отправить его в Иерусалим объясниться со «старейшинами».
В Иерусалиме его невероятный рассказ, как и его теории, не вызвали никакого доверия у отцов христианской общины - они оказали ему упорное сопротивление. Раздосадованный и, видимо, не чувствуя себя в безопасности, он предпочел бежать из Иерусалима и из Палестины, где у него было немало недоброжелателей среди пострадавших от его недавних гонений. За пределами своей страны он надеялся распространить свои теории среди людей менее осведомленных о подлинном учении Христа.
Изгнание возбудило в нем неиссякаемую ненависть к иудейскому народу, ненависть, на которой основывалось большинство его религиозных измышлений.
Назвав себя римским именем, Паулюсом, Павлом, он стал распространять доктрину, в которой фантазия преобладала над допустимым.
По мнению Павла, Бог, создавший мир, был крайне недоволен своим творением - Человеком. То ли основатель рода людского Адам чем-то особенно его раздражал, то ли сам Бог был недоволен собой, наделив Адама и его подругу Еву плотью, возбуждавшей в них грех, - только последующие поколения, по примеру их прародителей, оставались во власти требований грешной плоти. Ничто не вызывало у Творца такого непримиримого гнева, как эта плотская требовательность.
К счастью, среди народа Израиля был рожден прямой потомок Адама по имени Иисус. Он, как и все люди, был по наследству обременен «грешной плотию», что сказалось на его учении, неприемлемом для Павла. Но велением Всевышнего сему Иисусу было положено добровольно отдать себя на мученическую смерть, которой он искупил бы грехопадение мира.
Претерпев страдания, пролив свою кровь, воскреснув и освободившись от власти плоти, Иисус перешел в состояние беспорочной святости, после чего слова, обращенные им к Павлу на пути в Дамаск, составляют единственный завет, заслуживающий доверия, ибо в нем выражена воля Всевышнего.
«Потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем». (2-е Послание к Коринфянам, 5:16).
«Зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху» (Послание к Римлянам, 6:6).
Дальше, в 10-м стихе, мы читаем: «Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха»…
В начале восьмой главы своего Послания к Римлянам Павел, приводя себя в пример, подчеркивает различие между теми, кто, подчиняясь влечениям плоти, находится во власти греха, и теми, кто, как он сам, живет исключительно ради торжества духа.
Судя по теориям Павла, свирепо-мстительная злоба Бога-Отца могла быть утолена лишь ценой добровольного самопожертвования и мученической смерти лучшего из людей, который, воскреснув, становится божеством, называемым Сыном Божиим.
Всеми обвиняемый в подделке учения Христа, Павел пытается оправдаться, в свою очередь клеймя своих обвинителей.
Приводимые ниже отрывки свидетельствуют о борьбе, которую, видимо, вели последователи Христа против Павла и его нелепых измышлений.
«Не апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего? Не мое ли дело вы в Господе? Если для других я не апостол, то для вас апостол; ибо печать моего апостольства - вы в Господе. Вот мое защищеиие против осуждающих меня» (1-е Послание к Коринфянам, 9:1-3).
«Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе. Ибо если бы кто, придя, начал проповедовать другого Иисуса, которого мы не проповедовали, или если бы вы получили иного Духа, которого не получили, или иное благовестие, которого не принимали, - то вы были бы очень снисходительны к тому. Но я думаю, что у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов: хотя я и невежда в слове, но не в познании. Впрочем, мы во всем совершенно известны вам» (2-е Послание к Коринфянам, 11:3-6).
«Ибо таковые лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид Апостолов Христовых. И не удивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их» (2-е Послание к Коринфянам, 11:13-15).
В своем Послании к Галатам (2:5-6) Павел рассказывает, с какой решимостью, ни в чем не уступая, он противостоял отцам христианской общины во время своего второго пребывания в Иерусалиме. <…>
В девятой главе своего Послания к Римлянам Павел сравнивает Бога-Отца с горшечником, создающим, по собственному произволу, как сосуды благородного употребления, так и те, что предназначены для нужд непристойных.
Что и произошло, утверждает Павел, когда Всемогущий Бог «в приступе гнева» сотворил неудавшихся детей Израиля, преданных разврату и злодеяниям.
«Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого? Что же, если Бог, желая показать гнев и явить могущество Свое, с великим долготерпением щадил сосуды гнева, готовые к погибели?» (Послание к Римлянам, 9:21-22).
Тут Павлу пришлось ввести поправку в свою теорию: мы читаем, что, отвергнув избранный им народ, Создатель выделил среди него некоторый «остаток», не познавший всеобщего осуждения. Лишь потому самому Павлу и немногим избранным удалось избежать горькой участи своих соотечественников. «Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился остаток. Но если по благодати, то не по делам; иначе благодать не была бы уже благодатью. А если по делам, то это уже не благодать; иначе дело не есть уже дело» (Послание к Римлянам, 11:5-6).
Павел беспрестанно стремится поразить читателей богатством цитат из древних писаний. <…> и поражает самодовольством и постоянным, не знающим меры превозношением самого себя. Он уверяет, что его дух существовал до сотворения мира!
«Так как Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви» (Послание к Ефесянам, 1:4).
Кстати, большинство посланий Павла начинается с немыслимого восхваления собственной персоны. Скромность, столь присущая евангелистам, в его сочинениях полностью отсутствует.
Следует отметить, с какой настойчивостью Павел повторяет, что надо верить в искупление греха мира кровью Христа. По его мнению, как бы мы ни вели себя в этом мире, «спастись» мы можем только благодаря этой вере.
«Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар» (Послание к Ефесянам, 2:8). «Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости». (Послание к Титу, 3:5).
Павел освобождает своих последователей от всех забот и размышлений. Согласно его проповеди, достаточно верить, молиться и во всем полагаться на его заповеди.
«Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом, и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе» (Послание к Филиппийцам, 4:6-7). <…>
Испытывая особое отвращение и презрение к женщине, Павел требовал от нее полного подчинения владыке-мужу. Ставя себя в пример, он советовал мужчинам воздерживаться от интимных отношений с женщинами, уверяя, что они оскверняют мужчину, препятствуя его «спасению»:
«Итак, муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа. Ибо не муж от жены, но жена от мужа; и не муж создан для жены, но жена для мужа. Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов» (1-е Послание к Коринфянам, 11:7-10).
«Жены, повинуйтесь мужьям своим, как прилично в Господе» (Послание к Колоссянам, 3:18).
Повелевая рабам подчиняться хозяевам, Павел пользуется теми же самыми выражениями:
«Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо прежде создан Адам, а потом Ева; и не Адам был прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление» (1-е Послание к Тимофею, 2:11-14).
В стихе 5:33 Послания к Ефесянам Павел уточняет свою мысль: «Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа».
«Жены ваши в церквах да молчат; ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит. Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих; ибо неприлично жене говорить в церкви» (1-е Послание к Коринфянам, 14:34-35).
В понятии Павла духовный мир зиждется на некоей троице, состоящей из Бога-Отца, Иисуса Христа - Сына Божия, искупителя грехов мира, и его самого, Павла, уполномоченного Богом передать людям его волю.
Большая часть «Деяний» посвящена описанию подвигов Павла, столь же грандиозных, сколь и неправдоподобных. Вся эта вереница приключений, очевидно, должна была воспеть и вознести до небес того, чьей целью было извратить учение Христа. Можно без сомнения утверждать, что «Деяния апостолов» были написаны с целью препятствовать распространению действительного учения Христа. По всей вероятности, включение этого нелепого писания в Новый Завет осуществлялось с той же целью.
Немецкий теолог Ходер Керсен приводит мнения своих коллег относительно Павла. «То, что мы сегодня называем христианством, в большой степени представляет собой искусственную доктрину, составленную из правил и предписаний, созданных Павлом, и больше соответствующую термину “павлианство”».
Историк церкви Вильгельм Нестле представлял эту проблему следующим образом: «Христианство - это религия, основанная Павлом; евангелие Христа подменяется евангелием о Христе».
В этом смысле павлианство предполагает ложную интерпретацию и, в сущности, подделку истинного учения Христа, подготовленную и представленную Павлом. Для современных теологов и исследователей, занимающихся историей Церкви, давно уже стало общим местом, что христианство организованной Церкви, с его центральной догмой спасения через смерть и страдания Иисуса, зиждется на ошибочной интерпретации. «Все, что хорошо в христианстве, основано на Иисусе, все плохое исходит от Павла», - писал теолог Овербек. Беря за основу веру в искупление через мученическую смерть Божьего первенца, Павел возвращается к первобытным семитским религиям, где родителям вменялось в обязанность отрекаться от первенца, принося его на жертвенный алтарь. Павел также открыл путь для более поздних церковных учений, например о первородном грехе. Уже в XVIII веке английский философ лорд Болингброк различал две совершенно непохожие религии в Новом Завете: религию Иисуса и религию Павла. Кант, Лессинг, Фихте и Шеллинг также четко разграничивают учения самого Христа и его «учеников». Значительное число известных современных теологов поддерживают и отстаивают эту точку зрения.
Теолог Гримм оценил сложившееся положение следующим образом: «Как бы глубоко ни укоренилось это учение в христианском мышлении, оно все же не имеет ничего общего с истинным Иисусом».
Добавим к этим цитатам наблюдения исследователя истоков христианства Зенона Косидовского. В своем труде «Сказания евангелистов» он говорит о разрушительном влиянии Павла на зарождающееся христианство и о?писывает борьбу сторонников Павла с назореями.
В ходе эволюции все, что живет на Земле, вырастает из мира животных в Человека, стремящегося достичь Совершенства. Так, Христос был возмущен Петром, советовавшим ему отказаться от испытаний, хоть они и обещали его единение с Творцом.
«Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Матфей, 16:23).
Этими словами явно выражены «этапы», которыми следует прогрессирующее человечество.
Из этого следует, что мы должны подчинить свои «человеческие» соображения - практические и личные - тому, что универсально и полезно обществу людей. В то же время слова Христа не дают нам никакого основания насиловать то, что составляет основу нашей плоти.
Обращаясь к Отцу и говоря о тех, кто призван следовать за ним, Христос сказал:
«Я передал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла» (Иоанн, 17:14-15).
Из этого можно сделать вывод: нам нет надобности дозволять нашей плоти всецело овладевать нами, но не надо и пытаться искусственно уничтожать ее, как это делают монахи или евнухи. Прежде, и больше всего, следует заботиться о пользе, приносимой нами окружающим.
Говоря о жизни, Тейяр де Шарден так сформулировал свою мысль: «Нужно не бежать от жизни, а пройти по ней, ее возвышая» («II ne faut pas fuir la vie, mais la traverser en la sublimant»).
Единственная возможность извлечь какую-нибудь истину или глубокое знание из недр христианства - это отбросить очевидные подделки, которые принято считать священными до неприкосновенности, и обратиться к истинному учению Христа и к подлинной сущности религии.
* * *
Когда мы наблюдаем развитие окружающей Жизни в ее бесконечной сложности, когда задумываемся о взаимной зависимости всего, что ее составляет, о том, как бесконечно много порождает она на поверхности Земли и в глубине морей, нам трудно представить себе, что все это могло возникнуть само собой, без всякого замысла и руководства.
У Тейяра де Шардена понятие о Творце и его творении сливаются и как бы продолжают одно другое: Бог создал Человека, Человек же, совершенствуясь, соединяется с Создателем. …
Стоит людям осознать, что они участвуют в развитии Жизни, как все сомнения и страхи покинут их. Иоанн пишет в своем первом послании: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершенен в любви» (4:18).
Действительно, любовь к Жизни, стремление внести свою лепту в ее развитие делают нас оптимистами, не отступающими ни перед какими опасностями и преградами. Беззаботно и счастливо отдаемся мы чудесному её течению.
«А кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (Иоанн, 4:14).
Сознание участия в великом замысле Жизни лишает нас чувства страха, какова бы ни была его причина.
Ответ Христа выражает его веру в то будущее, когда свободомыслие заменит нелепые табу и традиции - как религиозные, так и все прочие. Веру в будущее, когда невозможно будет заставить замолчать человека, а тем более пригвоздить его к двум перекрещенным бревнам!
В этой связи можно задуматься, не предназначены ли тысячи изображений распятия, которые мы видим на перекрестках деревенских дорог Западной Европы или у изголовья католиков, для предостережения тех, кто осмелится, подобно Христу, противостоять духовному владычеству Церкви?
Оказывается, что изображение распятия было одним из главных препятствий крещения китайцев, которых возмущала такая ужасная казнь христианского Бога. В наших же странах люди настолько свыклись с этим изображением крайней жестокости, что не видят в нем ничего предосудительного, что указывает на наше многовековое религиозное притупление.
Так Христос указывает на поляризацию духа, вследствие которой одни привлекают к себе духовные богатства, но не иначе как за счет окружающих. Благодаря этому зло больше всего концентрируется в сеятелях «плевел».
«Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Иоанн, 14:6). Невозможно лучше сформулировать все то, что Христос представляет собой: его учение, пример его жизни и путь совершенствования, который он указывает Человеку, дабы тот мог прийти к «Отцу».
На вопрос о смысле выражения «Царство Небесное» Христос ответил. «И не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть» (Лука, 17:21).
Высшее удовлетворение Человек находит в своем стремлении приблизиться к совершенству. Лишенная этой цели, его жизнь теряет всякий реальный смысл, и трудности, возникающие на его пути, становятся для него непреодолимыми и устрашающими.
По поводу веры, особенно веры в Бога, хочется добавить свое личное ощущение. Признаюсь: для меня не так уж важно, верит ли кто-либо в существование Создателя Вселенной, или не верит. Важна, мне думается, вера в преимущество добра над злом, важно наше содействие добру и наше сопротивление злу. Такой верой может обладать как верующий, так и атеист.
Тейяр де Шарден говорил мне, что ему значительно интереснее беседовать с некоторыми атеистами, чем с глубоко верующими. Правда, он был бесконечно далек от их верования.
* * *
Евангелие от Иоанна в корне отличается от писаний трех других евангелистов-синоптиков. В нем ни слова не говорится о сверхъестественном зачатии Христа; так же у Иоанна не перечисляются его предки. Зато в нем устанавливается постоянная связь между Христом и Создателем, чья воля, повторяет Иоанн, передается людям при посредстве Иисуса Христа.
На этом основании Иоанн настаивает на божественном происхождении духа, воплощенного Христом. …
СЛОВО, иначе говоря, мысль, целью которой было сотворение Жизни. Это творческое вдохновение, продолжает Иоанн, одарило мир человеком с всеобъемлющей душой.
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. <…>
Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Иоанн, 1:1-12).
Так Иоанн с первых фраз подчеркивает, что не только Христос достоин называться Сыном Божиим, но и все те, кто посвятит жизнь всеобщему благу, будут, подобно ему, «чадами Божиими». Заметим, также, с какой настойчивостью он уводит читателя от большинства абсурдных понятий, распространяемых Павлом.
Установив духовное тождество Христа с «Началом всех начал», Иоанн сообщает нам то, о чем возвестил его учитель, - о слиянии людей как между собой, так и с силами, их сотворившими.
«Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, - да уверует мир, что Ты послал Меня» (Иоанн, 17:20-21).
Итак, в главах, посвященных «последней трапезе», Иоанн говорит о предсказанном Христом единении Человека с его Создателем. Эта важнейшая мысль никогда не упоминается нашими «духовными отцами», она не устраивает их, ибо идет вразрез с теориями их «великого святого» и «апостола» Павла, создавшего непреодолимую бездну между Человеком и Совершенством.
Вместо того чтобы провозглашать наивысшую цель рода человеческого, призванного духовно расти и достичь божественного Совершенства, наше духовенство делает все, чтобы уберечь свою паству от подобных амбиций.
Жизнь на нашей планете представляется полем битвы, на котором сталкиваются Добро и Зло. Благодаря своему стремлению к совершенствованию в течение веков Человек приближается к духу. Развитие Жизни ведет ко все большему объединению. Обожествление рода человеческого произойдет тогда, когда всеобщее благо станет делом каждого и жизнь личности не будет иметь смысла, если она не приносит пользы многим.
Жизнь - это вечное единение. Будущее Человека в том, чтобы превзойти себя, дабы соединиться с самим источником Жизни.
По материалам книги К. Клуге “Вино молодое”
.
апреля 19, 2011 at 10:15 дп
Несколько слов об авторе.
Константин Клуге (1912-2003), русский мыслитель, художник, Кавалер ордена Почётного Легиона. С юности оказался в эмиграции в Китае. В 1943 году активно общался с сосланным “на край Ойкумены” выдающимся палеонтологом и философом иезуитом Тейяром де Шарденом, оказавшим фундаментальное воздействие на взгляды своего русского “стажёра”. Пьер Леруа, последовавший в ссылку за своим великим учителем Шарденом, остался другом Клуге на всю жизнь. Результатом внимательных и свободных многолетних штудий Нового Завета и явилась указанная книга. Она внесла в русский духовный менталитет тему, прорабатывавшуюся европейскими мыслителями со времени Лессинга и Канта. Те же самые сведения можно найти в книге А. Барбюса «Иисус против Христа».