О. З. Кандауров. Евангелие Третьего Завета
IX. Человек и ближайшие верхние миры
1. Мир человека вмонтирован в общий ансамбль миров; по обе стороны простираются сферы обитания ближайших наших соседей. Что же мы видим над собой?
«В небесах торжественно и чудно…»
«По небу полуночи ангел летел…» По небу, по луночи…
2. Над человеком в лествице духовной иерархии положен мир ангелов, мир тонкоматериальных духовных сущностей, “рядовых” Божьего Царства. Их задача - вестничество и трансмиссия человеческих душ в огромном хозяйстве воплощений и перевоплощений.
При вселении духа в человека они вписывают первую строку в чистый лист “пергамента” (tabula rasa); каждому смертному с этого времени придаётся свой ангел-хранитель (у бессмертных хранителей не бывает).
Существуют ангелы храмов, святилищ и пустынь, оазисов и колодцев, замков и дворцов, скитов и урочищ. В отличие от наяд, дриад и гениев места, являющихся плексусами природы, они информируют Планетарный Логос о ситуации “внизу” и представляют Его интересы в точке событий.
3. В мире развеществлённых сущностей есть своё пограничье, свои “люмпены” и “отбросы”. Но и земное далеко внедряется в сферу ангельского бытия.
В свою очередь, ангелы, да и более высокие сущности, полностью обжили наземный мир: «…и шестикрылый серафим на перепутье мне явился».
Шестерни “зубчатых передач” миров глубоко входят друг в друга, а верхняя по существу пронизывает нижнюю.
Человек живёт в абсолютно духовном и мистическом мире, и только слепота и глухота мешают ему понимать это. Пока однажды на Патриарших не появляется сам тот, кого не бывает.
Ангелы-хранители, давно отвернувшиеся от своих подопечных, не мешают представителям “нечистой силы” Бегемоту, Коровьеву и Азазелло творить своё святое дело очищения Земли от подлинной нечисти.
4. Посюсторонность определяется не густотой материальности, а невозможностью для смертных мгновенно перейти в иное состояние по выбору.
Отнюдь не эфемерность отличает “потусторонников”, находящихся инкогнито здесь, а безмятежное бесстрашие, связанное с абсолютной неуязвимостью для убойных угроз Земли.
Трусость - это закрепление посюсторонности, малодушия, смертности. Смелость есть свобода и дерзновение сметь, которое приходит с сознанием жизни в большом, многомерном духовном пространстве.
От невидения многоцветия духовных сущностей, окружающих нас, рождается чувство одиночества, от одиночества - слабость, со слабостью приходит рабское заглядывание в глаза сильным в поиске себе господина.
Тем же, кто не пасует, даже в пустыне являются то шестикрылый серафим, то - в особо важных случаях - сам Сатанаил.
5. Первый шаг к в?денью - в?денье. Чтобы видеть, надо сметь.
«Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился…» - на подгибающихся от ужаса ногах, взяв себя за шиворот.
«…И шестикрылый серафим На перепутье мне явился» - восхищённый этим единоборством, “борьбой нанайских мальчиков”.
«Перстами, лёгкими, как сон, Моих зениц коснулся он…» - воспалённых бессонным всматриванием в тьму и тишину.
«Отверзлись вещие зеницы!..» - вот оно, прозрение - альфа и омега пророческого служения: ведать значит видеть.
Итак, духовная жажда есть смелость, поэтому в древних посвятительных обрядах посвящаемый прежде всего проходил испытание на смелость.
Быть смелым значит просто быть. - Готовность номер один. А серафим только и ждёт, чтобы явиться.
6. Возникают вопросы:
Что значит в плоскости теодицеи «инопланетянин» и «инопланетная цивилизация»? (1)
Не одно и то же ли «ангел» и «пришелец» - во всяком случае, с земной точки зрения? (2)
Можно ли говорить о «Царстве Божьем» как о Божьем, если вдруг над ним и даже (о ужас!) независимо от него обнаружится более высокоразвитая, чем земная, космическая цивилизация? (3)
Не есть ли высокоразвитость таких очагов жизни во Вселенной преодоление земной мифологии божественного? (4)
Ответы на данные вопросы фундаментальны для нынешнего этапа развития человечества.
1). «Человечество» и особенно «чело-вечность» в русской языковой структуре - понятия космические, универсальные; в естественнонаучных дисциплинах им соответствует термин «антропный принцип», распространяющий это понятие на всю трёхмерную, достаточно хорошо исследованную часть Метагалактики, к которой принадлежат все видимые объекты ночного неба.
Именно такие цивилизационные очаги имел в виду Христос, говоря: «В Доме Отца моего обителей много».
Позже Джордано Бруно основал на этом утверждении своё учение о «множественности обитаемых миров».
Иисус подразумевал под «Отцом Небесным» не узкоэтническое (Яхве, ал-Ях), даже не общеземное божество, а нечто неизмеримо высшее, космически масштабное, всемогущее. Недаром Он, Планетарный Логос во плоти, оставлял на сугубую волю Отца многое из области мирового гнозиса и управленческих полномочий (знание сроков, в?дение оптимальных ходов в шахматной партии мировой истории и т.д.). И только поздняя политиканская подмена клерикалами Отца Иисусом нарушила все пропорции и спутала карты - звёздного неба, а с ними и географические.
Творение мира, описанное в наиболее ранних и авторитетных источниках на языке и в персоналиях земной мифологии, не могло быть полностью измышлено одним полётом творческой фантазии древних сказителей. Значит, в своей достоверной части эта информация трансляционна и является таковой даже для самой первой космической цивилизации. Другое дело - дальнейшее распространение жизни во Вселенной осуществлялось по принципу цепной реакции методом ветвения и насаждения. Известно, что своеобразными “сперматозоидами” мироздания являются кометы (аналог гамет биосистем). Несомненно, самые ранние очаги вселенского человечества выполняют функцию старших братьев по отношению к более поздним и даже родителей для “сверхновых”, к которым принадлежат и земляне.
Эзотерическое предание гласит: наша цивилизация создана как ветвь Сирианской и находится под прямой опекой цивилизации Ориона. Верификация этих утверждений - задача наиболее духовно просвещённых умов человечества, так называемых хранителей, адептов тайных гностических орденов. “Тайность” этих структур связана с полной невозможностью подсоединения изначального знания ко всему современному человечеству и аналогична засекреченности многих научно-исследовательских институтов, занимающихся авангардными технологическими разработками и осмыслением раритетных физических и трансфизических явлений.
Однако основные эзотерические постулаты превосходят возможности и границы земного опыта, а тем более проверки и перепроверки уникальных явлений космической и земной среды обитания. Например, «Изумрудная скрижаль»: Что наверху, то и внизу; что внизу, то и наверху etc. Утверждать т?к мог только тот, кто твёрдо знал, как завсегдатай, «чт? наверху», и, оказавшись «внизу», снизойдя, снисходительно сообщил радостную весть (евангелие) об аналогии. Поскольку познание того, «что внизу», до сих пор является неполным, а того, «что вверху» предположительным и фрагментарным, сама аналоговость уже есть сокровище информационного месседжа. Исследования идут от этого месседжа, как от центра, в обе стороны; и пока принцип аналоговости не только не был поколеблен, но всё укрепляется с каждым новым добытым фактом. Мнение, согласно которому мы здесь, на Земле, окружены всем известным и нам недостаёт одного потустороннего - глубоко ошибочно. Английские розенкрейцеры высказались категоричнее: «Есть множество такого, друг Горацио, что и не снилось вашим мудрецам».
Итак, духовная культура тщательно и неустанно проверяет каждый произнесённый в качестве “откровения по наитию” постулат и оставляет в гностическом обиходе человечества лишь выдержавшее строжайшее испытание. Культ, хлопочущий над подновлением обветшалых декораций, не имеет к данному процессу никакого отношения. Это совсем другой жанр человеческой деятельности.
В связи с этим у духовной науки нет замысла подогнать во что бы то ни стало факты под библейское, веддийское, даосское или какое-либо другое “откровение”. Ни одно из них не выше самого Божества, и реальность Его является беспримерным стимулом интенсивности и нелицеприятности исследований, безжалостности чисток гностической панорамы от всего искажающего, фальшивого, вздорного. Реальность Божества служит бесконечным утешением даже при самом обескураживающем результате беспристрастных эзотерических штудий памятников духовной культуры, накопленных человечеством за всю его писаную и неписаную историю.
Бог - ещё и гарант при контактах космических цивилизаций разных уровней. Ведь старшая из них могла бы отнестись к младшей сугубо утилитарно, как человечество к домашним животным. Недаром Христос провозгласил: «Милости хочу, а не жертвы», останавливая нож, занесённый над жертвенным животным, и давая понять: как мы - к младшим (по разуму), так и старшие (по разуму) - к нам.
Вот он, завет «Изумрудной скрижали». Без выспренности, натужного мистицизма и магических трюков. Естественность в трансцендентном - главный принцип эзотерики.
2). Моделирование поведения представителей более высокоразвитой цивилизации (естественно, что более, ведь не мы к ним, а они к нам) происходит на Земле по аборигенскому образу и подобию: более сильный - значит угнетатель, насильник и эксплуататор, относящийся к младшим беспардонно-потребительски и цинически-эгоцентрично, как человек к братьям меньшим. Зачем сила и ум, как не для порабощения слабых?
Достаточно вообразить цивилизацию благодетелей: воспитателей и учителей, вдохновителей и врачей-эскулапов, - как понятия ангел и пришелец нивелируются. Хотя есть ещё важный пункт: ангел обитает в затехногенной зоне, тогда как пришелец - это принципиально “человек в скафандре”, то есть существо альтернативное мировому пространству, которое может жить лишь только в зоне, защищённой от его прямого воздействия. Ангел на земле - это человек с котомкой, даже узелком, вроде путников Авраама.
Ангел снабжён несколькими символическими предметами, отчасти роднящими его с атрибутикой тэкне: стружие - «ось мира», перевязь - невидимость в этом мире, зерцало - абсолютное в?денье, своего рода “пантакль-паноптикум”. Крылья - образ динамического всемогущества в пределах воздушного пространства Земли, что важно в аспекте вестнического предназначения ангела. Ангел обычно изображается стоящим каждой ногой на одной из сторон восьмерящего двустороннего облачка, символизируя равную сопричастность к поту- и посюстороннему.
В процедуре медленного, но неуклонного преображения человека ангеличность “выпускников” Антропной Школы несомненна. Однако ничего похожего на аборигенское фэнтези эта мистерия ни в её ходе, ни в результате не имеет.
3). «Царство Божие» как понятие возникло в идеологии древнего иудейства для обозначения элитарного надмирного “заказника” для особо заслуженных представителей национальной общины; специально оговаривалась невозможность проникновения туда не только чужеродных, но и примесных элементов. Парадокс местечковой интерпретации этой идеи заключается в том, что прабабка Давида Руфь была неиудейкой, вследствие чего за пределами Царства Божьего должен был оказаться не только царственный правнук, но даже Иисус из Назарета, учитывая приписываемое Ему отдавидово происхождение.
По этой причине Христос, говоря о «Царствии Своём», не ссылается на ветхозаветные истоки понятия и имеет в виду нечто гораздо более масштабное и универсальное.
Итак, Царствие Иисуса Христа как Планетарного Логоса располагается в Надземном и является частью вселенского Царствия Божьего - неотделимо и несепаратно.
Таких локальных «Царств» Логосов разных уровней, неразрывно входящих в единую метасистему Отца, так же много, как и обителей, о которых было сказано выше.
Собственно, эта система и есть Универсум, а исключениями из неё являются зоны с понижением мерности - гнездовья для выведения из материи низшей созданий материи высшей, мыслящей. Это точки как бы вскипания биоса в?дением Божества.
Так что быть автономным, находясь на масштабном краю крупных систем внутри локальных Царств, можно; но с укрупнением всё более теряется самостийного, всё более в них Отеческого. “Качество” же их, как у бриллиантов, одинаковое; рознятся они единственно размером.
Значит, Царство Божие - наиболее универсальное, а не раритетное понятие во Вселенной, и всего лишь в очагах жизни оно выглядит как подразумевание и духовно-воспитательный стимул.
4). Мифология божественного в качестве догмы мировых религий, безусловно, движется к своему неизбежному концу. Догма - только “оледенение”, и таяние льдов ничуть не означает обезвоживания организма Земли. Косность и аутизм белого безмолвия сменится динамизмом родников, рек и ручьёв; и ломка традиционных ритуалов отнюдь не будет выглядеть как Вагнеровская «Гибель богов» или Ницшевское «Бог умер!».
На сегодняшний день культ продолжает играть роль одного из элементов поп-культуры, завлекая человека роящегося в большие презентативные массовки и служа своего рода наркозом при хирургических операциях бытия. Тем не менее свет просвещения всё глубже проникает в толщу современного человечества, и переход к духовной культуре будет осуществляться как процедура “внахлёст”. Стыдно только, находясь в зоне света, исповедовать идеологию тьмы.
Не что иное, как фундаментальный атеизм церковных иерархов, недоверие постулату Бог есть заставляет их пресекать любые попытки исследовать Небеса, углубиться в пространство Божественного. Страх внезапно оказаться в положении “голого короля” подгоняет.
Между тем Творец, создав человека разумным, одновременно подвиг его на постижение Себя, будучи равнодушным к “религиозным отправлениям” как таковым. Все виды отправлений принадлежат человеческой физиологии, Бог же претендует на более высокие формы взаимодействия со своим любимым созданием.
Вот почему мифология божественного, исчезая, будет вытеснена реалиями божественного, как условные иконы Христа в одночасье уступили место фотографии Иисуса, созданной по негативу Туринской плащаницы.
Ищущий разум Бог никогда не оставляет без фактов. - Все Золушки получают своих Принцев.
